РОЗАНОВ, Василий Васильевич

(1856-1919)

   русский религиозный философ, писатель, публицист. Учился на историко-филологическом факультете Московского университета. Преподавал историю, географию, был постоянным автором ряда столичных газет и журналов. Участвовал в создании Петербургского религиозно-философского общества. Регулярно печатался в периодических изданиях, превратив публицистическую деятельности в основной источник средств для содержания своей большой семьи. В 1917 г. поселился в Сергиевом Посаде, где спустя 2 года умер, не выдержав тягот разрухи и голода, связанных с гражданской войной. Перед смертью он составил план издания собрания своих сочинений объемом в 50 томов.

   Его перу принадлежат: «О понимании» (1886), «Легенда о Великом инквизиторе» (1891), «Сумерки просвещения» (1899), «Религия и культура» (1899), «Природа и история» (1900), «Семейный вопрос в России» (1903), «Около церковных стен» (1906), «В темных религиозных лучах. Метафизика христианства» (1911), «Уединенное» (1912), «Среди художников» (1914), «Опавшие листья» (1915) и др.

   В мировоззренческой позиции Розанова, в его религиозно-философских взглядах, богоискательстве, нравственно-эстетической позиции было много из того, что роднило его с героем повести Д. Дидро «Племянник Рамо». Его философско-эстетическое сознание было «разорванным», носившим в себе хаос. Но это был «дающий себе отчет хаос», т. е. сознательный, отрефлексированный, временами намеренно культивируемый и потому уже перестающий быть хаосом. В его сознании соединялось то, что для большинства людей было в принципе несоединимо. Обладая способностью в один и тот же день писать статьи в газеты с противоположными политическими позициями, Розанов сравнивал себя с французским королем Генрихом IV, который мог в один день участвовать и в католической, и протестантской литургии, искренне молясь Богу в обоих случаях. Для Розанова его собственная, максимально противоречивая позиция, соединяющая pro и contra, сдваивающая, казалось бы, несовместимые взгляды, была следствием глубокой убежденности в том, что в мире, раздираемом противоречиями, она гораздо оправданнее любых однобоких, узких подходов, схватывающих частности, но искажающих реальную картину мира.

   Ро/занова волновала тема цены, которую человечество должно заплатить за установление не просто твердого и надежного, а идеального социального порядка, отвечающего высшим критериям справедливости и гуманности. Он не считал целевые причины принадлежностью только лишь человеческого существования, полагая, что они характеризуют и развитие природных форм. Любой живой организм имеет своей целью полное развитие всех своих задатков. Но мироздание имеет свои «швы», в одном из которых обречено пребывать человечество. Следствием этого является то роковое обстоятельство, что только в истории человеческого общества, в социальном пространстве не просматривается никакой цели. Человек, который, казалось бы, мог выступать в качестве такой цели, на самом деле низведен до роли средства. Целью же стало развитие промышленности, науки, торговли и т. п. Катится торжествующая колесница Ваала, и под ее колесами гибнут, становятся жертвами пороков и преступлений миллионы людей, так и не изведав вкуса истинного счастья.

   В неверном соотношении целей и средств истории заключается ее коренное зло. Человеческая личность обречена быть только средством, бросаемым некими силами к подножию возводимого здания цивилизации. Повсюду присутствуют свидетельства раздавленности низших классов. В воздухе носится идея о том, что нынешние поколения обязаны пожертвовать собой ради будущих поколений. Бороться с этой идеей крайне трудно и мало тех, кто решается на такую борьбу. Антропосоциальная реальность столь сложна, в ней так много непостижимо странного, иррационального, что все схемы и прогнозы, выстраиваемые людьми, оказываются не более чем наборами слов.

   Вслед за Достоевским Розанов констатирует, что люди зачастую способны любить хаос и разрушения сильнее, чем порядок и созидание. А это чревато тем, что даже в условиях будущей гармонии темные начала их природы будут прорываться с неудержимой силой. Они разобьют «алмазность всякой формулы», захотят страдания, разрушения, крови, подобно тому, как человек, слишком долго заключенный в светлой и теплой комнате, вдруг беспричинно изрежет руки о стекла и выйдет неодетый на холод, лишь бы только не оставаться среди прежнего, опостылевшего ему благополучия. Безрассудство - такая же необходимая составляющая человеческой природы, как и рассудок. Человек в целом - существо иррациональное, некий мистический узел. В зарождении, разложении, разрушении и умирании его самого и сопутствующих его существованию форм всегда обнаруживается иррациональное содержание с признаками неправильности и даже преступности.

   Человек не завершен, пребывает в процессе изменений, как будто являя миру тени, трансформации какого-то одного рождающегося и умирающего духовного существа. Человеческая природа с ее иррациональностью несет в себе нечто мистическое, священное, неприкосновенное, переданное ей в первоначальном акте творчества. Поэтому на человека следует смотреть как на нечто неизмеримо более высокое, чем его обычно считают. Если его рассматривать только как агрегат физиологических функций, то тогда в нем можно видеть средство. Но если признать мистичность его природы, то тогда на нем проступит драгоценная печать божественного творения, и он предстанет как абсолютная ценность. Согласно Розанову, возможность такого взгляда дает только религия.

   Современные литературоведы считают Розанова создателем нового литературного жанра, или особой литературно-эстетической формы, которая, вслед за его книгой «Уединенное» (1913), так и была названа - уединенное. Суть, содержание и направленность этой формы состоят в том, что писатель создает произведение, изначально ориентированное на незавершенность, недосказанность, открытость материала. Оно строится из внешне «коротких» мыслей и отрывочных чувств, в которых, однако, может присутствовать удивительная проницательность и глубина, которые далеко не сразу сможет обнаружить далеко не всякий читатель. В материале уединенного много от кровенного, исповедального, предназначенного автором как бы для самого себя. Это литературно-эстетический результат своеобразного «потока сознания», продукция внутренней «кухни» творческого «я». При яркой одаренности автора, при значительных масштабах его личности содержимое этого потока приобретает обшекультурную значимость.

   После смерти Розанова в Петрограде по инициативе А. Белого, А. Волынского и еще ряда его друзей был создан «Розановский кружок», просуществовавший до 1924 г. Спустя почти 70 лет, в 1991 г. в Москве, при Философском обществе СССР инициативная группа философов и литературоведов (М. А. Маслин, А. Н. Николюкин и др.) образовала «Общество по изучению и изданию наследия В. В. Розанова».

   ◘ Лит.: Бердяев Н. А О новом религиозном сознании (О Розанове в связи с Мережковским) // Бердяев Н. A. Sub specie aeternitatis. - СПб., 1907; Василий Розанов: pro el contra. Т. 1-2. - СПб., 1995; Голлербах Э. В. В. Розанов. Жизнь и творчество. - М., 1991; Горбунов В. В. Царя соборности в русской религиозной философии. - М., 1994; Мережковский Д. С. Розанов // Мережковский Д. Г Было и будет. - Пг., 1915; Николюкин А. Н. Василий Васильевич Розанов. - М., 1990; Носов С. Н. В. В. Розанов: Эстетик свободы. - СПб., 1993; Пишун С. В. Социальная философия В. В. Розанова. - Владивосток, 1993; Пишун В. К., Пишун С. В. «Религия жизни» В. Розанова. - Владивосток, 1994; Фатеев В. А В. В. Розанов: Жизнь. Творчество. Личность. - Л., 1991; Федякин С. Р. Уединенное //Литературная энциклопедия терминов и понятий. - М.. 2001; Шкловский В. Б. Розанов. - Пг., 1922.